Замкнутый круг
– За счет чего растут зарплаты и можно ли остановить этот рост? Государство может на это повлиять?
– Не думаю. Это политический вопрос. В демократических странах остановить рост зарплат довольно сложно. В предыдущий экономический кризис, в 2008–2009 годах, когда на 14% уменьшился валовой национальный продукт, в том числе и зарплаты срезали. Но, во‑первых, то была временная мера; во‑вторых, экспортная экономика начала быстро восстанавливаться; и, в‑третьих, все эти меры были приняты ради объединяющей цели – войти в Еврозону. Для этого мы должны были привести в порядок все финансовые показатели.
Когда я об этом рассказываю, встречаясь с зарубежными экспертами, особенно из Европы, они удивляются: «Вы сократили зарплаты? Как это вообще возможно?»
Или возьмем пример Финляндии. В условиях кризиса правительство хочет изменить условия трудовых договоров, и это повлияет на зарплаты. Что мы видим? Забастовки. Жизнь останавливается.
В следующем году рост зарплат продолжится несмотря ни на что. Частично это еще связано с одним фактором, о котором мало говорят. А именно: по демографическим причинам у нас не хватает квалифицированной рабочей силы. И когда нужно привлечь или удержать работников, то в первую очередь повышают зарплаты.
Это не обычный кризис, когда безработица быстро растет, и из-за этого зарплата практически сразу останавливается, потому что люди держатся за свои рабочие места. Сейчас даже в условиях кризиса найти работу квалифицированному работнику не проблема. И этот факт меняет ситуацию с зарплатами.
Растут зарплаты – растут цены. И рост цен, в свою очередь, влияет на рост зарплат. Замкнутый круг. В Эстонии инфляция была более чем в два раза выше, чем в Европе.
За период мультикризиса, начиная с 2020 года, по последним расчетам, эстонская инфляция опередила европейскую в сумме на 20%. Это очень много. И общий инфляционный уровень у нас повысился на 38%. В Европе была высокая инфляция, а у нас была в разы выше. И в результате наша инфляция повлияла на все процессы.
К тому же у нас выросли энергетические цены, цены на коммунальные услуги – на 48%. Выросли цены на продовольствие. Все это основные статьи расходов, которые держат общий инфляционный уровень – то, из чего состоит расчетная база инфляции. А тут еще деньги подорожали из-за ставок, которые подняты для евро, и сейчас очень медленно снижаются.
Эстония зависит от экспорта и от внешних условий экономики.
– Инфляция снизилась с 5% до 4%, по данным Евростата. Как эти цифры понять рядовому потребителю?
– Наша инфляция всегда на процент или полтора выше средней европейской. Подчеркиваю: средней европейской, не общей. А у нас ситуация такая, что агломерация Большого Таллинна – Таллинн плюс кольцевые самоуправления вокруг Таллинна – так называемый «золотой круг» Таллинн и Харьюмаа – это 132% от среднеевропейского уровня. Не только по ценам, но и по уровню жизни в целом. Мы уже догнали и даже обогнали среднеевропейский уровень. А, например, в Юго-Восточной Эстонии – уровень в два с половиной раза ниже. Но инфляция – для всех одинаковая.
Общий тренд такой, что надо подтягивать другие регионы, и Эстония будет всегда чуть-чуть опережать своим инфляционным показателем среднеевропейский уровень.
«Мы и так привлекательны»
– Что касается регионов: как поднять Ида-Вирумаа, где самый высокий уровень безработицы и зарплаты меньше?
– Как хорошо сказал кто-то из экономистов, в Ида-Вирумаа нужна специальная программа для выравнивания условий.
Дело в том, что экономика всегда развивается гнездообразно, кластерами. В результате естественным образом появляются такие кластеры, как Таллинн и Харьюмаа. Это естественное экономическое развитие. Для отстающих регионов нужны специальные меры, которые выравнивали бы географическую разницу. С учетом индустриальной, так сказать, подоплёки на Северо-Востоке в первую очередь необходимо создавать специальные условия для промышленных инвестиций. А мы только что, как вы знаете, уступили Латвии проект деревообработки по новым технологиям…
Сам завод пригодился бы даже не для Северо-Востока, а для Юго-Востока Эстонии, который тоже отстает, и этот проект был бы для него чрезвычайно важен. Конечно, Юго-Восток все же примет участие в проекте тем, что будет вырабатывать сырье для завода, но ведь главный доход не в сырье или его перевозке, а в том, что из сырья будут делать высокий рафинад, который много где используется, и его можно продавать по неимоверно высоким ценам. Мы могли на этом заработать.
– Почему мы упускаем подобные проекты?
– Наша главная проблема – в том, что за тридцать лет успешного, в принципе, развития у нас создалась иллюзия, что ничего особо делать не надо. Мы и так привлекательны – мол, приходите, предприниматели, и работайте, мы мешать не будем, но и помогать не собираемся.
Но в мире существует конкуренция за инвестиции и мозги. И в том, и в другом случае те, кому это больше нужно, больше напрягаются, больше принимают специальных мер на государственном уровне, чтобы привлечь желаемое. Сегодня реальная картина такова, что крупные проекты, например, расширение ABB в Эстонии или планы Ericsson (ABB – швейцарский электротехнический гигант; Ericsson планирует строительство производственно-технологического центра стоимостью 155 млн евро – прим. ред.), – это, во‑первых, годы работы; во‑вторых, есть причина, почему для них это выгодно. Как инвесторы они всегда сделают выбор в пользу более выгодного варианта. На уровне государственной политики мы часто об этом забываем.
Период естественного саморазвития в условиях благоприятной среды начинает заканчиваться, конкуренция ужесточается, и нам придется менять парадигму в пользу специальных дополнительных мер, привлекающих и инвесторов, и мозги.
– Как обстоят дела с транзитом?
– Плохо… Транзит самый первый пострадал из-за войны. Транзит должен переориентироваться, ничего не поделаешь. Значит, логистический сектор теперь должен видеть потенциал там, где раньше не замечал. То есть направления другие, не восточные.
Восток все равно остается, но третьи страны. С российским рынком, предполагаю, сложности будут продолжаться еще относительно долго.
Кетчуп с горчицей
– В то же время у нас вырос импорт некоторых российских продуктов, например, кетчупа, томатного соуса, горчицы…
– Это не санкционная тематика. И, наверное, это было целесообразно с экономической точки зрения. Когда есть выгода, бизнес всегда находит вариант.
– Эстония предлагала полное торговое эмбарго в каждом пакете санкций против России. Что будет, если это предложение примут?
– Если это делать, то делать всем странам, а не по отдельности. Бизнес – как вода. Он течет туда, куда может.
Если мы, например, закрываем полностью эстонский канал, а латвийские и финские продолжат работу, то нам от этого только вред. Значит, нужно договариваться, чтобы это была единая политика.
– Куда вкладывать деньги? Во что инвестировать?
– Классика – в условиях кризиса и в условиях инфляции, которые у нас сейчас наблюдаются, люди ищут тихую и спокойную гавань в драгоценных металлах, ювелирных изделиях, временных долговых обязательствах таких государств, как США, или же в недвижимости и в товарах долгосрочного пользования.
А желательно подумать еще и том, чтобы куда-то вложиться. Фирмы, которые в такие времена выживают, потом быстро растут.
В первую очередь стоит обратить внимание на фирмы, действующие в сфере насущных потребностей – как людей, так и государства, а также в инвестиционные фонды. Но не в любые, а в солидные и проверенные.
2/2 
