И если она постановила, что через год все преподаватели русских школ заговорят по-эстонски минимум на С1 и смогут преподавать на этом языке свой предмет – хоть выпиливание лобзиком, хоть литературу, хоть алгебру, хоть ядерную физику, а все ученики, даже в Нарве, станут учиться по всем дисциплинам на госязыке на оценку suurepärane, то так оно и будет.
А если ты сомневаешься, да еще, упаси Бог, говоришь об этом вслух, то ты являешь собой опасность для Эстонии.
Тот, кто носит Adidas, завтра Родину продаст…
Повсеместным переходом и поголовным переводом
Впрочем, поголовное овладение эстонским языком в его превосходной степени преподавателями и учащимися русских школ – это уже неактуально. Дерзновенная мысль экспериментаторов устремлена вдаль и раздвигает горизонты навстречу зияющим высотам.
Это не ошибка и не опечатка. То, что предлагается сегодня ввести в общеобразовательной системе (единая школа), это путь не к сияющим, как обещают горящие энтузиазмом реформаторы, а именно к зияющим высотам (см. одноименный роман Александра Зиновьева). Хотя авторы программы перехода и перевода придерживаются, естественно, иной точки зрения.
Просто чтобы освежить в памяти основные их тезисы, обратимся к состоявшейся 27 ноября конференции «Переход на эстонский язык обучения в Таллинне – цели и реальность», на которой, судя по публикации портала Rus.Postimees, «Представители трех партий сошлись во мнении: будущее – за единой школой».
Несколько цитат из опубликованных тем же изданием высказываний главного инициатора и патрона конференции, председателя фракции Социал-демократической партии в Рийгикогу Евгения Осиновского: «Положить конец сегрегации в сфере образования и обеспечить детям из русскоязычных семей владение государственным языком на уровне, близком к родному, и наличие социальных связей, необходимых для дальнейшей успешной жизни»; «Создать благоприятную среду для межнациональных контактов и единого ценностного пространства» и далее в том же роде.
Вообще-то странновато слышать все это из уст выпускника вполне русскоязычной Таллиннской реальной школы (бывшей 19-й, почти легендарной), который, несмотря на сегрегацию, успел к своим 37 годам дважды побывать министром: здравоохранения и труда (2015–2018), образования и науки (2014–2015).
Почему-то в памяти всплывает фрагмент «Золотого теленка» Ильфа и Петрова об универсальном штемпеле – любимом детище директора конторы «Геркулес» товарища Полыхаева, гласящем: «В ответ на. . . мы, геркулесовцы, как один человек, ответим: а)… б)… в)… и т. д., до: к) поголовным переходом на новый быт, л) поголовным переводом делопроизводства на латинский алфавит, м) а также всем, что понадобится впредь»…
Одноклассники, однокашники…
Вообще-то, если принять за аксиому афоризм Яна Каплинского «Эстония – страна одноклассников», то мы будем просто вынуждены согласиться с депутатом Осиновским: социальные связи, необходимые для дальнейшей успешной жизни, кроме как учась в единой школе, больше нигде не приобретешь.
Тогда становится ясно, почему в Эстонии до сих пор существует «стеклянный потолок» для абсолютного большинства русскоязычных молодых людей, окончивших школу с русским языком обучения, которые хоть и освоили эстонский язык на категорию С2 (бывшую F), но так и не смогли подняться по карьерной лестнице выше должности типа руководителя какой-нибудь службы (скажем, по связям с общественностью) в каком-нибудь муниципальном или государственном ведомстве, а то и даже (!) в министерстве.
Осиновский – исключение, а исключения, как известно, только подтверждают правило. К тому же у Евгения Олеговича были не совсем стандартные стартовые возможности.
Конечно, можно назвать немало примеров, когда, движимые исключительно собственным желанием, выходцы из русско-
язычной среды поступали в эстонские школы и вузы и делали-таки приличную карьеру. Однако все эти примеры объединяет одно обстоятельство, которое ставит их за скобки обсуждаемой темы – обязательного перехода всей образовательной системы Эстонии к форме единой школы: добровольный выбор языка обучения самим учащимся.
Может быть, кому-то кажется, что это – малосущественная деталь частного характера, которой можно пренебречь, когда разговор заходит о решении общегосударственной проблемы.
Однако даже неловко напоминать, что право выбора и наличие возможности для его осуществления являются фундаментальными условиями существования подлинно демократического общества.
В этой связи аргументация типа «в Германии (Франции, Англии, нужное дописать) нет русскоязычной государственной школы» некорректна.
Во-первых, потому что в упомянутых странах ее никогда не было, и тамошнее общество поэтому не испытывает такой потребности.
В Эстонии и в других бывших советских республиках она была, и неплохо – до сих пор! – справлялась с задачей давать образование. И потребность в ней остается.
Потому что, и это во‑вторых, родители, желающие отдать своих детей в русскоязычные школы, платят налоги в государственную казну и имеют право выбора.
Все эти аргументы уже приводились не одну сотню раз, но, как утверждает наука психология, если до кого-то информация доходит туго, то необходимо повторять снова и снова – пока не дойдет…
