– Как начался твой путь в профессии?
– Сколько себя помню – я всегда был в театре. Я вырос в Риге, в этом городе прошло мое детство. Моя бабушка – оперная певица – работала в Театре оперы и балета Латвийской ССР. И она часто брала меня с собой в театр. Я смотрел разные спектакли, в некоторых даже играл. Первый раз вышел на сцену лет в пять или шесть.
Я знал всю «закулисную историю»: как ставят декорации, как направляют свет, как готовятся артисты… Для меня театра как тайны, закулисья – никогда не существовало.
После школы поступил в Щукинское – на курс Марины Пантелеевой. Рад, что попал именно к ней.
«Со мной легко»
– Как и когда ты оказался в Таллинне?
– В 2002 году. Тогда художественный руководитель Русского театра Эдуард Томан искал молодых артистов. И привез из Москвы «творческий десант» «щукинцев» – Артема Насыбуллина, Ксению Агаркову, Лену Шахову… В их числе был и я.
В 2008-м я поступил на режиссуру, тоже в Щукинское – к Леониду Хейфецу.
– Почему ты решил поехать на режиссерский? Не было ощущения, что перерос себя как актер?
– Нет, я и сейчас не перерос. Я хороший актер – знаю это. Понимал, что мне интересен театр, и чувствовал, что у меня получается. Но надо развиваться дальше.
Мне вообще нравится заниматься театром – и не только как артисту, выполняя чужой замысел, но и ставить спектакли самому, преподавать. Мне довелось поработать с хорошими режиссерами, хотя их не так много. Бывает, приходится играть то, с чем внутренне не согласен.
Я всегда стараюсь помогать постановщику – если у меня возникают идеи, я ими делюсь. И в основном все, что я предлагаю, режиссеры берут в работу. Мне кажется, со мной режиссерам легко.
– Как повлияли на становление твои учителя?
– Марина Александровна Пантелеева, один из лучших педагогов Вахтанговской школы, открыла для меня профессию. Она показала мне театр как целостность, как систему. Это стало для меня мощной базой, особенно потом – в педагогике. С ее помощью я глубоко усвоил вахтанговский метод – не просто теоретически, я действительно в него верю до сих пор, потому что вижу, как он работает – в том числе и со взрослыми.
А Леонид Ефимович Хейфец дал мне не только понимание профессии, но и основы выживания в ней. Учась у него, я понял, что режиссура – профессия бескомпромиссная и одинокая.
– В чем заключается бескомпромиссность?
– В том, что режиссер как художник – это не просто набор навыков, это – позиция. Характер. Взгляд на мир. Если у человека есть позиция, это сразу вычеркивает компромисс. У режиссера должно быть отношение к действительности.
Хейфец говорил: «Вы не можете быть спокойными. Вы должны себя расцарапывать». Режиссура не предполагает конформизма. Поэтому профессия – сложная. Я говорю прежде всего про художественную позицию, но она связана и с личными качествами. Приемы – вторичны. Набор инструментов без цели, без миссии, без этики в основе – ничего не значит.
Нужно понимать, для чего ты ставишь спектакль, для чего выбираешь эту тему, что транслируешь зрителю, что вкладываешь в сердце, в душу, в головы, через это ты и сам реализуешься.
– Не было желания остаться работать в Москве?
– Было – более того, меня приняли в театр Марка Розовского. Очень важно после института сразу закреплять навыки. Если студент, обученный, талантливый, первые три года сидит на ролях «грибов», то профессия уходит. А в Таллинне мне сразу предложили роли. Моей первой ролью стал Бобчинский в «Ревизоре» Н. Гоголя (реж. В. Сенин, 2002 год – прим.ред). Планировал поработать в Эстонии всего один год, да так и остался.
Сила и слабость
– Какие роли – любимые?
– Любимых нет. Были роли, которые мне нравились, но они уже в прошлом. Что про них говорить? Это же не кино. Спектакль уходит, и только в памяти что-то остается. Из сегодняшнего репертуара мне что-то нравится, что-то не очень.
– А что хотел бы сыграть – есть мечты?
– Нет. Понимаешь, можно получить роль Гамлета, но с плохим режиссером. А можно у талантливого постановщика получить эпизодическую роль и сделать из нее конфету.
– В Русском театре Эстонии ты работаешь более 20 лет. В чем сила и в чем слабость нашего театра?
– Сила – в том, что он до сих пор есть. А слабость – в том, что у нас постоянная суета с руководством. Нет определенной творческой линии, которую бы руководство перехватывало, передавало бы, улучшая и развивая. Каждая новая власть начинает все перестраивать по-своему. Одни правила вводить, другие отменять. Труппа только к чему-то привыкнет, приходит другой руководитель, все ломает – нужно переключаться. Это очень портит творческую атмосферу, ломает взаимосвязи внутри труппы, потому что ты все время должен менять веру. А кто отказывается – того сразу признают конфликтным.
Но мне кажется, нужно себя сохранить в первую очередь. Нужно иметь определенный характер, о чем говорил Хейфец, чтобы идти своим путем. Я всегда очень скептически относился ко всякому заигрыванию с руководством. Всегда держался нейтрально. Потому что эти игры очень плохо заканчиваются. Невозможно переобуваться постоянно.
– То, что сейчас Русский театр пытается встроиться в обстановку – например, меняет название – это влияет на работу?
– Настолько неважно, каким будет название! Поменяем название – ничего внутри не изменится, если все проблемы – те же. Мышление нужно менять.
Творческой энергии нужен выход
– Творческое пространство PUNKT – твой собственный проект. Как вообще родилась эта идея?
– Идея зрела давно, но так случилось, что именно в прошлом году звезды сошлись и вытолкнули меня из размышлений к конкретным действиям. Я понял, что надо что-то менять – так, как раньше, быть не может. После того, как сняли почти все мои спектакли из репертуара Русского театра, закрыли студию, которой я руководил, я понял, что моя деятельность не очень-то и нужна, а просто сидеть и играть три роли – это не моя дорога.
Творческой энергии нужен выход, я сейчас в расцвете сил, много чего могу, и нужно эту энергию куда-то направлять.
У нас команда – замечательная. Мои ученики – взрослые люди, каждый – профессионал в своей профессии. Они – любители на территории театра, но прошли со мной пять лет с того момента, когда мы только начинали в «Арт-чердаке» (театральная студия Art-Cherdak – прим.ред.). Прошли актерскую школу.
И теперь мы не просто единомышленники, мы – партнеры. Я очень благодарен этим людям, они меня очень поддерживают, все это было бы невозможно без них.
– Как выживают небольшие театры?
– К сожалению, у нас пока нет ни спонсора, ни финансовой поддержки. Как мы живем? Например, одна из моих учениц владеет пекарней. И благодаря ей наши зрители в антракте едят булочки – абсолютно бесплатно. Кто-то печатает нам бесплатно рекламную продукцию. Кто-то помогает мебель привезти или решить проблемы с электричеством. Эти люди просто помогают и не получают здесь ничего, кроме ощущения, что мы делаем очень важное дело.
Если бы пришлось по достоинству оплатить труд всех, кто вовлечен, театра бы не было.
Сложность еще – в том, что помимо спектаклей есть ежемесячные расходы: аренда, коммунальные платежи. Если мы говорим о зарплатах, хотя бы минимальных, то для этого нужны регулярные доходы.
Сейчас пока вся команда работает на энтузиазме. Долго так продолжаться не может. Люди могут перегореть. Поэтому мы ищем спонсора или мецената – человека, который почувствует нашу энергию и захочет помогать.
Точка творчества
– Чем PUNKT отличается от других театральных площадок?
– Сейчас интересное время. Еще несколько лет назад Русский театр считал, что он – единственный профессиональный театр, который играет на русском языке. Теперь это не так.
Потому что появился «Kiseljus театр» – даже раньше нас. И там работают все мои ученики. Они – выпускники разных лет из трех студий, которыми я руководил при Русском театре и где преподавал с 2002 года. Все прошли серьезное трехлетнее обучение, ведь в студии работали профессиональные педагоги.
Да, у них нет дипломов, потому что студия при Русском театре – формально не образовательное учреждение, и мы не имели права выдавать документы. Для Антона Киселюса студия стала хорошим стартом – после этого он окончил ГИТИС, тоже курс Хейфеца. И я очень рад, что он и другие выпускники театральной студии собрались вместе и открыли театр. Это прекрасно! И самое главное, мы – не конкуренты.
В пространстве PUNKT мы хотим создать сообщество людей, которым интересно искусство и творчество. И не только театр.
Например, у нас проходят выставки, творческие встречи, лекции и дискуссии на разные темы. У нас были Миша Дурненков, Эльмо Нюганен, Артур Соломонов и др.
В нашем пространстве– как в школе, так и в театре – работают высокие профессионалы своего дела. В новых работах уже заняты Лидия Головатая, Наталья Дымченко, Виктор Марвин. преподают Настя Пылаева, Анна Сергеева, Ольга Привис, Наталья Дымченко и др.
Наши спектакли – штучный продукт, эксклюзивный, с индивидуальным подходом к зрителю.
Успокоительного не будет
– В манифесте пространства PUNKT написано, что здесь нет места развлекательному театру. Значит ли это, что у вас не будет, например, комедий?
– Не будет «успокоительного» театра. Что касается комедий, то, например, спектакль, который я ставил в Русском театре – «Август: Графство Осейдж» Трейси Леттса – это драма с элементами черной комедии, но не развлекательная пьеса. Есть о чем подумать.
Товстоногов сказал: «Назначение театра – растревожить человеческую совесть». И хороший театр не должен успокаиваться, он должен, наоборот, поднимать волнующие, даже болевые вопросы. Должен быть разным – заставлять человека двигаться внутренне, духовно, интеллектуально. Мы – за такой театр. У нас – театр неспокойных людей.
Когда к нам приходят ученики, мы сразу предупреждаем – здесь выходят из зоны комфорта. Это пространство – для людей, которые хотят бросить вызов себе, своей рутине, которые хотят выйти за рамки – как на занятиях, так и в зрительном зале. Именно поэтому PUNKT называется творческим пространством, а не школой или театром. «Успокоительного» здесь не будет никогда.
– Чем преподавание у вас концептуально отличается от театральной студии, бывшей при Русском театре?
– В студии при Русском театре было комплексное образование для молодых людей, которые в будущем, возможно, захотят серьезно связать свою жизнь с театром, не кружок по интересам. И сейчас я вижу, выпускники очень хорошо работают.
В PUNKT я занимаюсь взрослыми. Это совсем другое. Взрослый – человек сформировавшийся, уже выбравший профессию – со своими принципами, понятиями, своими «буду-не-буду», «могу-не-могу», «хочу-не-хочу».
Мы идем от простого к сложному. На первом занятии нет ничего такого, что не смог бы сделать каждый с любым уровнем подготовки. Нагрузка растет, появляется новая информация, новые задания. Методика построена на базе Вахтанговской школы и адаптирована для взрослых.
У нас есть группы для разного возраста – от 6 лет и старше, для подростков. В конце лета, в августе, мы откроем новый набор.
Разбудить ребенка
– Люди, которые к вам приходят заниматься, понимают, что не смогут работать в профессиональном театре?
– Конечно! Мы никого не обманываем. Здесь удовлетворяют другие потребности. Театр исследует человека, отношения между людьми. Поэтому все техники, приемы, упражнения, философия – все это тесно связано с жизнью. На наших занятиях люди учатся видеть мир вокруг, находить необычное в обыденном. Есть техники, которые пробуждают сознание, помогают развить художественный взгляд.
Занятия по режиссуре очень мобилизуют мышление, по-особому его разворачивают. Ведь режиссура – это точная профессия, в ней свои законы. Изучая их, мы постигаем гармонию вселенной, нашего мира, потому что принципы – едины. Творец создал этот мир, а мы говорим – «творческий человек». Творчество есть в каждом из нас, каждого наделили частицей божественного.
Некоторые ученики приходят и говорят: «Я вообще не творческий!» А потом – раз! – и раскрываются.
Есть только два важных события в нашей жизни – рождение и смерть. И всем известно, чем все закончится. Но главное – как мы пройдем этот путь. На занятиях люди по-новому открывают себя, смотрят на себя с другой стороны. Значит, наша цель достигнута: помочь человеку найти творческий потенциал – этот «огонек».
Интересно, что все дети – талантливые. Но потом дети вырастают, и у кого-то этот талант сохраняется, а у кого-то – угасает или уходит вглубь души. Но этого «ребенка» можно разбудить. Конечно, многое зависит и от самого человека – насколько он хочет раскрыть себя.
– Преподаватель учится в процессе обучения?
– Конечно, это же взаимный обмен, творческое взаимодействие. Ученик приобретает опыт – и преподаватель тоже. К каждому ученику нужен индивидуальный подход. Для одного работает одно, для другого – совсем другое. Если я ничему не учусь у учеников, то и сам не смогу ничему их научить. Обучение – это процесс взаимных изменений.
Например, сейчас я чуть иначе веду уже третий курс – не так, как три года назад. Все зависит от того, какие люди собрались в группе, какая там атмосфера, какие упражнения нужны сейчас, а какие – позже. Когда нужно подтолкнуть вперед, а когда – приостановиться.
Театр как образ жизни
– Русскоязычная публика изменилась за последние годы?
– Мы все меняемся. Меняется весь мир. Он становится жестче, острее, опаснее.
– Какой зритель приходит в PUNKT?
– Наши зрители – интеллигентные люди среднего возраста. Приходят и молодые, и мужчины – что редкость, потому что в театр чаще ходят женщины.
– Эстонские зрители есть?
– Да, у нас идут спектакли с субтитрами. Но работа с эстонским зрителем – это долгий и серьезный процесс. Если поставить себя на место эстонца, у которого огромный выбор театров – чем наш театр должен его заинтересовать?
Тем не менее эстонская публика у нас есть, и мы этому очень рады.
– Небольшие театры часто называют независимыми. От чего они не зависят?
– Не знаю, надо спросить у тех, кто так говорит (улыбается). Но вообще, сейчас мы зависим только от финансов. В остальном – у нас полно идей, много заряженных людей. Мы могли бы запустить множество проектов, если бы были финансовые возможности.
– Что тебя вдохновляет вне театра?
– Часто ведь как бывает: человек поработал, получил удовлетворение от своей деятельности, потом переключается – на семью, на хобби, на детей, на футбол, на что угодно. Но театр не выключается в пятницу вечером. Это – образ жизни. И театром не стоит заниматься, если не готов впустить его в свою жизнь.
Театр всегда со мной. Я могу проснуться среди ночи, потому что в голову пришла новая идея. Или вечером, после репетиции, иду по городу, замечаю что-то и думаю: «Это надо взять в спектакль».
– Если дочка захочет работать в театре, что скажешь ей?
– Постараюсь отговорить. Я всегда отговариваю, кто бы ни спросил. Не надо. Потому что, еще раз повторю: это не просто профессия, это – образ жизни.
Если не впустить театр полностью в свою жизнь, он может сломать судьбу. Это опасная штука – театр. Если ты его не любишь и занимаешься им формально – он начинает ревновать и бьет. Его нужно либо любить, либо не трогать вовсе. Просто так, «баловаться», – нельзя. Он за это отомстит.
Спектакли и не-спектакли
– Есть выражение: «из точки А в точку Б». Каким ты видишь PUNKT, например, через пять лет?
– Это будет не конечная точка. Я вижу развитие. Вижу, что вокруг нас образуется сообщество людей, которые увлечены театром, много проектов. К нам приходят разные педагоги. У нас ставят разные режиссеры – не только я. Есть и авторский театр, возможность делать интересные и даже рисковые провокационные постановки.
– Что в ближайшее время мы увидим в пространстве PUNKT?
– «Сказки у камина» продолжатся. Осенью – проект по эстонским сказкам на русском языке. А зимой планируем перевести зимнюю сказку на эстонский язык – для эстоноязычных детей.
Летом – новый набор на курсы, он уже стал нашей традицией.
В августе – спектакль учебного театра, где мы покажем путь всей школы: от первого упражнения – до премьеры. Это будет один вечер, в течение которого мы представим всю систему обучения. Покажем, как устроена наша методика, как работают разные курсы – от «А» до «Я», как рождается спектакль. Все этапы обучения покажут наши ученики. И название уже есть – «Не спектакль».
Планируем и материал, который сыграют профессиональные артисты. Тема, которая нас интересует – человек в обостренных обстоятельствах. Мир переворачивается – уже в который раз. Сейчас такое время, когда каждый пытается понять: как я ко всему этому отношусь?
Все стало очень турбулентным – начиная от политики и заканчивая формами общения между людьми. И вопрос – как жить по этим новым правилам? Как вообще выжить? Как принимать решения внутри себя? Как человек ощущает себя?
Поэтому следующая работа будет связана с этой темой.
Блиц-опрос
– Что важнее – текст, визуальный образ или актер?
– Актер.
– Что тебе ближе – классика или современные пьесы?
– Идея.
– Что такое признание?
– Почему-то на ум приходит ответ – гармония. Не слава, не цветы, не овации. Не награды и не статуэтки. А когда ты знаешь, что твое дело кому-то действительно нужно.
НАША СПРАВКА
Артем Гареев
- Родился 9 августа 1979 года.
- 2002 – окончил курс М. А. Пантелеевой в ВТУ им. Б.В.Щукина, в 2015, там же – курс Л. Е. Хейфеца.
- С 2002 по 2015 – педагог театральной студии Русского театра Эстонии.
- С 2008 по 2011 и с 2017 – худрук театральной студии Русского театра.
- Лауреат премии Союза театральных деятелей Эстонии в номинации «Лучший театральный режиссер Эстонии» по итогам 2015 года за спектакль «Враг».
Режиссерские работы в Русском театре:
- Т. Леттс «Август: Графство Осейдж»
- «Враг» по роману Амели Нотомб «Косметика врага»
- Э. Ионеско «Бред вдвоем»
- Я. Пулинович «Хор Харона»
- «Будет/ Не будет. Эстония через 100 лет»
- Юбилейный концерт, посвященный 70-летию Русского театра Эстонии
- Концерт «С любимыми не расставайтесь…»
- Проект А. Курейчик «Беларусь 2020»
В театре Раквере:
- «Мосты округа Мэдисон» по роману Р. Д. Уоллера
В Городском театре:
- Э.Э. Шмитт «Вариации Энигмы»
В театре PUNKT:
- «Война ещё не началась» по пьесе М. Дурненкова.
- «Сказки у камина. Зима» по скандинавским сказкам и легендам.
