– Вы удивились, узнав, что получили титул «Учитель года»?
– Да, для меня это было удивительно. Но, не буду скрывать, приятно (улыбается).
– Сколько лет вы проработали в этой школе?
– С этой школой связана такая история: я сама ее закончила, проучившись здесь 12 лет. Потом закончила бакалавриатуру и пришла сюда работать. Отработав здесь восемь лет учителем эстонского языка, я ушла в Кесклиннаскую гимназию и там отработала восемь лет. А потом опять вернулась сюда, в свою родную школу. Здесь на данный момент уже третий год.
– Когда вы поняли, что хотите стать учителем?
– В детском саду. У меня до сих пор дома лежит свидетельство об окончании детского сада, в котором написано: «Мечтает стать учителем». Я всегда звала домой подружек из садика, они приходили ко мне, и мы играли в школу. Один раз девочка спросила: «Почему все время ты учитель, а мы ученики?» Больше она ко мне не приходила (улыбается).
– Как ваша семья отнеслась к тому, что вы решили поступать на учителя?
– Мама поддержала. Мама меня всегда очень поддерживала и до сих пор поддерживает, всегда помогала и мой выбор совершенно спокойно приняла. Единственное, когда я в первый год работы приходила после школы со слезами «Зачем мне все это нужно?», она иногда говорила: «Да брось! Иди работать в какое-то другое место!» – «В смысле в другое место? Я хотела работать в школе!» – «Ну так тогда не ной! Давай делай!»
– Какие качества характеризуют хорошего учителя?
– Прежде всего, любовь к детям. Огромное желание работать с детьми. И большое желание самой развиваться.
– А что делать учителям, которые находятся в шаге от выгорания?
– На самом деле, у меня была такая ситуация. Очень неприятная. И выйти из этого помогла только поддержка друзей, поддержка семьи, родителей. И как раз в тот момент я вовлеклась в программу «Школа, призывающая к движению». Может быть, таким учителям нужно найти для себя что-то новенькое, что их заинтересует?
Работа учителя – это действительно сложно. Иногда – даже круглосуточно. И нужно найти что-то, что поможет в свободное время отвлекаться, отдыхать, откуда-то черпать позитив.
Нужно бороться со страхом
– В связи с переходом на эстонский язык обучения, как вы думаете, какие трудности есть у нарвских детей, учителей, родителей?
– Да, эта тема – наболевшая, особенно в Ида-Вирумаа. И так как я посещала различные встречи с представителями министерства образования, то видела сама большой страх у родителей. Родители боятся, что дети не будут понимать. Что у детей пострадают знания по другим предметам. Я думаю, что родители боятся больше, чем дети. Мне кажется, дети это воспримут гораздо проще.
– Что же нужно делать родителям, чтобы преодолеть этот страх?
– Вот поэтому мы со своей стороны тоже проделываем большую работу. В частности – проводим совместную работу с детским садом, который находятся здесь рядом. И меня пригласили туда на родительский клуб, я пойду объяснять родителям, что это – не так страшно, что не нужно перехода бояться, что нужно родителям поддерживать и направлять своих детей, и ни в коем случае не должно дома звучать, что родитель боится или что это все будет плохо.
То есть ни в коем случае не настраивать детей на то, что что-то будет плохо в школе, так как они будут учиться на эстонском. От родителей прежде всего нужна поддержка и направление детей.
– Как вы думаете, почему многие дети в 4–5 классе до сих пор порой практически ничего не знают по-эстонски?
– Я бы не сказала, что их много. Дети разные. У них – разное желание учить те или иные предметы. Кто-то больше гуманитарий, кто-то больше связан с реальными науками. Но с эстонским… Мне кажется, что у многих это идет все же от семьи. Это одна из причин. А вторая может быть связана с тем, что дети сейчас очень увлечены гаджетами, а игры, в которые они играют, – на английском, а не на эстонском языке. Поэтому мы зачастую сталкиваемся с тем, что у детей по английскому все хорошо, а на эстонском – не очень.
Может быть, если бы были какие-то популярные игры на эстонском, то у этого были бы свои плюсы. Я, конечно, не призываю детей играть в компьютерные игры, но это поспособствовало бы вовлечению в эстонский.
Да, какие-то игры на эстонском языке есть, но их немного. А из своего опыта общения с учениками знаю, что у некоторых в играх появляются эстоноязычные друзья. Они как-то общаются. Другие мои ученики ходят в кружок, который сотрудничает с разными клубами, и потом они рассказывали, что теперь общаются на эстонском языке, поскольку они вместе занимаются спортом.
То есть нужно вызвать интерес у детей, а сейчас это – очень сложно.
Сделать уроки интересными
– Что нужно сделать учителю, чтобы детям на его уроках было интересно?
– Разнообразить свои занятия, добавить какие-то игровые виды деятельности, сделать так, чтобы было как можно больше наглядности.
– Как вы проводите свои уроки?
– Активно. Так как я еще являюсь преподавателем программы «Школа, призывающая к движению», то мои ученики знают: на моих уроках сидеть 45 минут мы не будем. Я провожу разные активные упражнения. Например, ответы на вопросы: вопросы наклеены на доске, ответы – в конце класса, и дети могут ходить туда-сюда, двигаться и искать эти ответы на вопросы.
Я посещаю очень много разных курсов. У меня одни курсы заканчиваются, и я тут же ищу что-то новое (смеется). В первую очередь – чтобы самой развиваться, и чтобы все новое активно использовать на своих уроках. Чтобы детям было самим интересно, чтобы они хотели идти на мой урок. А если они хотят идти на мой урок, то, соответственно, и результаты будут лучше.
– В каждом классе, наверное, есть такие дети, которым даются предметы хуже, чем другим. Что вы делаете, чтобы улучшить ситуацию?
– В первую очередь пытаюсь их заинтересовать. Да, конечно, есть дети послабее, есть дети посильнее. Но если я вижу, что ученик заинтересован в моем предмете и хочет на моем уроке работать, то это уже хороший признак. Я понимаю, что ребенок старается. Если он пытается по мере своих возможностей выполнять домашние задания, подходит ко мне на консультации, что-то спрашивает… Да, возможно, этот ребенок дальше тройки не пойдет. Но это его честно заработанная тройка.
Дисциплина – это все
– Ну а если в классе есть отъявленный хулиган, который срывает уроки, сидит в телефоне, отрицает авторитет учителя?
– У меня давно такого не было. Последний раз – в 2005 году. Я тогда только-только пришла работать учителем в школу и в течение первого года научилась держать дисциплину. Потому что если в классе нет дисциплины, то урок будет абсолютно неэффективным.
Да, в первый год были и слезы. Было такое, когда я приходила домой и говорила: «Господи, зачем мне это все нужно?» Но у меня характер упрямый, и я все равно шла дальше. И, наверное, за тот первый год я научилась держать дисциплину.
И, честно, за последние года – сколько я работала в Кесклинна гимназии и здесь – проблем с дисциплиной у меня нет. То есть ученики понимают с первого урока, что я расставляю сразу все точки над i.
Например: «Телефонами, ребят, мы не пользуемся. Я сама на уроке телефон не использую. Вы, пожалуйста, на уроке тоже телефон не доставайте – если я этого не попросила». Единственное, когда кто-то из моих детей – а у меня их четверо – мне начинает упорно названивать, я извиняюсь и беру трубку. То же самое я говорю и ученикам: «Если вы видите, что вам мама или папа названивают, то, наверное, что-то произошло – и нужно ответить. Извиняетесь и берете трубку».
То есть я всегда на уроках требую с них такого же поведения, как и у меня. На уроке, если они выполняют какую-то письменную работу, я не отвлекаюсь, а тоже продолжаю работать, не сижу в социальных сетях или еще где-то. И то же самое я требую от них.
Первый, второй, третий урок – если это новые дети, ко мне попавшие – они посмотрят, понаблюдают. Затем начинают испытывать: а может быть так? Нет. Видят, что рамки есть, договоренности есть, и проблем с дисциплиной не возникает.
И даже такие хулиганы-хулиганы, которые ничего не хотели учить, в итоге начинали дисциплину соблюдать: раз мы проговорили, два проговорили – он понял, что я буду стоять на своем, и через месяц нашего общения он у меня получил пятерку.
Я сказала: «Ты такой большой молодец! Я так рада! Я так горжусь тобой! Ты сделал просто невероятное!» Как ему было приятно… Как он потом выполнял домашние задания… Это просто надо было видеть!
Да, это был седьмой класс, и где-то что-то было уже упущено. Но он пытался, он старался, он понял, что он в принципе может.
У меня четверо детей – три мальчика, четвертая девочка. Поэтому с мальчиками я очень быстро и просто нахожу общий язык – а именно мальчики и бывают в основном хулиганами. И знаю, в каком возрасте обычно какие проблемы.
Переключение ролей
– Ваши детки тоже учатся в этой школе?
– Мои – нет. Мои учатся в Кесклиннаской школе. Просто, когда они пошли в первый класс, я работала там. На данный момент они там, и сейчас я понимаю, что так даже лучше.
Мои дети понимают, что они – школьники, а не мамины дети. То есть нет поблажек, и это хорошо.
Была такая ситуация: я там еще работала, и ко мне подошел учитель. Он сказал: «Слушай, у нас была контрольная работа, у твоего единица, я пока не буду ставить».– «В смысле «не буду ставить»? Это такой же ученик! Поставьте ему единицу в э-кооль, как и всем. Я приду домой, я там уже буду мамой, я с ним поговорю».
Есть мифы, что детям учителей нельзя ставить плохие оценки. Но я всегда против поблажек. И мне кажется, что, когда я вернулась обратно в свою школу работать, они там себя в какой-то момент свободнее почувствовали: мы теперь обычные ученики, она нас не видит, когда мы с кем-то общаемся или играем в телефон. Пусть я им буду мамой, а не учителем для них, который все видит, все знает, все замечает.
– Легко удается переключать роли мамы и учителя?
– Не очень. Мне муж порой говорит дома: «Выключи учителя!» Но иногда не получается. Дело, наверное, в тоне.
Я этого не замечаю, я говорю абсолютно спокойно. И тут мне прилетает: «Выключи учителя».
Я начинаю возмущаться: «Какого учителя? Я говорю совершенно нормально!» – «Ты не слышишь себя. Ты говоришь, как учитель, мы – не твои ученики». А мне кажется, все нормально.
Наверное, да, профессия учителя накладывается, и я уже просто не замечаю.
Чтобы детям было проще
– А у деток ваших как с эстонским?
– Старший – он сейчас в десятом классе – меня все пугает: «Мам, я, наверное, буду учителем эстонского». Я ему говорю: «Сергей! Подумай! Посмотри на свою маму. Я ночами могу печатать, что-то делать». Он отвечает: «Ну и что? Я тоже так буду делать!» Я наблюдаю у него даже какие-то задатки. Эстонский у него хороший, он на данный момент с младшей дочкой разговаривает на эстонском. Он сам так решил. Я слышу, как он говорит, у него с детского сада – они все были в садике погружения – к эстонскому интерес. И я вижу, что он «погружаемый» ребенок. Он ездил и в эстонские семьи…
Вот опять же, если вернуться к родителям. Хотите, чтобы этот переход был плавным и комфортным для детей? Направляйте их куда-то, помогайте им! У меня ребенок и в эстонскую семью ездил, и на соревнования, где общался с эстонцами, и какие-то программы и передачи на эстонском языке я тоже могу ненавязчиво включить. Не так: «Вот, садись, смотри». Нет, просто фоном – чтобы он слышал эту речь. И радио в машине тоже эстонское. В какой-то момент он у меня спросил: «Мама, а там про это сказали? То есть он слышит и слушает».
Второй сын сейчас в восьмом классе. Ему нужно немножко учить. Есть дети, у кого совсем легко ложится язык, а есть те, кому нужно учить. Если они учат и все делают, у них тоже все в принципе с языком складывается. Когда они со старшим сыном от Фонда интеграции поехали в семьи – естественно, в разные, ведь нельзя, чтобы два русских ребенка были в одной семье – меня порадовало то, что родители, которые его там принимали, сказали: он все понимает. То есть у него был период, который в языковом погружении называют koeraperiood (собачий период). Когда ребенок все понимает, но еще не говорит.
– А сколько таких периодов?
– Первый – собачий, когда уши привыкают. То есть ребенок слышит, понимает, но не говорит.
Второй – koodivahetus, cмена кода. Это когда они начинают вставлять в русскую речь какие-то слова на эстонском языке: «Мам, дай мне, пожалуйста, telefon».
И третий период – это когда они уже начинают выдавать свой запас слов, который у них на протяжении всего периода погружения копился.
И вот принимающие родители, когда второй сын ездил в семью, сказали: «Он все слышит, все понимает, но говорить ему еще тяжело». Они там были семь дней, и только под конец он начал хоть что-то говорить. То есть прогресс пошел. И ему там так в итоге понравилось, что на следующее лето он снова хотел туда поехать.
Младший сын сейчас во втором классе, его переход на эстонский язык обучения настигнет в четвертом. Первое, что я делаю, чтобы его подготовить – это мультики и игры на эстонском. Второе – летом был лагерь на эстонском от Noored kooli, я его туда записала, но не сказала, что на эстонском. И вот он после первого дня приходит вечером и говорит: «Мама, там было все не по-русски!» – «Ты ничего не делал? Тебе не понравилось?» – «Понравилось. Я все сделал. Но все не по-русски!» Я думала, вечером скажет, что больше не пойдет… Нет! Всю неделю отходил, был довольный.
А младшей дочери сейчас уже почти год. Планирую ее отдать сразу в эстонский садик. Да и в 2024 году все равно все сады будут на эстонском. И я считаю, что ей так будет легче.
Да и в принципе, если начинать учить язык сразу, то детям будет легче. В они будут более конкурентоспособными.
https://www.mke.ee/mnenie/uchitel-goda-delitsya-sekretami-kak-podgotovitsya-k-perekhodu-na-estonskij-yazyk-obucheniya#sigProIda5285bb25e
