Что Партия реформ исчерпала свой ресурс, стало видно, лишь когда она оказалась в оппозиции. То, что рейтинг у нее по-прежнему высокий, говорит не о мощи ее потенциала, а об унылости нашего политического ландшафта: отсутствии явного лидера. Попытки преодолеть эту унылость иногда носят причудливый характер, что видно по возникновению в правоцентристской партии Isamaa фракции Правых. Правда, ничего странного в этом тоже нет, просто «правила игры» поменялись: время противоборства между правыми и левыми, либералами и консерваторами осталось в прошлом.
Если вчера целью было отстаивание каких-либо идей с помощью голосов избирателей, служивших средством для достижения этой цели, то сегодня все поменялось местами. Сейчас цель – это голоса избирателей, а средства ее достижения – те или иные идеологические приманки для электората. Тактика «прозревших» партий такова: в этом вопросе мы повернем слегка направо, а в этом – налево; вот тут стоит быть чуть поконсервативней, а здесь – чуточку полиберальней. Цель в очередной раз оправдывает средства, а то, что разобраться в этой мешанине избирателям трудно, отчего страна топчется на месте, никого не смущает: если цель – пребывание у власти, то никакого движения в каком-либо направлении и не требуется.
Не только у нас
За пределами Эстонии вторжение сегодня во вчера наиболее ярко видно по происходящему сейчас в Беларуси. У нас нечто похожее было в конце 1980-х, хотя период национального пробуждения начался раньше, в 1869 году, а до рождения своего государства на развалинах царской России прошло еще полвека. Беларусы переживают период национального пробуждения три десятилетия спустя после распада СССР в совершенно иной исторической обстановке, поэтому невозможно сказать, чем у них это закончится.
Сегодня настойчиво стучится и в двери застрявшей во вчера России, но там речь идет не о национальном пробуждении, ибо история Российского (Московского) государства насчитывает не один век, а об избавлении от отжившей свое системы единовластного управления страной и народом. Будущее России однозначно будет завидней настоящего.
Не совсем, может, неожиданно сегодня напомнило об опасности продолжения вчера в отношении изменений климата и природы. Мы уже не первый год чувствуем это по отсутствию зимы и слишком уж назойливому присутствию лета, но это лишь прелюдия к таянию полярных льдов и вечной мерзлоты. Дальнейшее потепление климата естественным образом приведет к новому переселению народов из становящихся непригодными для жилья регионов (прежде всего Африки с ее высокой рождаемостью) в становящиеся пригодными для этого места (в том числе в малонаселенные районы бескрайней России). Сейчас трудно представить, что когда-нибудь на полуострове Ямал «будут яблони цвести», но именно к этому все движется.
Тема переселения народов все же станет сегодня лишь завтра, хотя репетицию ее мы уже видели в 2015 году. Тогда причиной были военно-политические конфликты в ряде азиатских и африканских стран, миграция же из-за резкого ухудшения климатических условий будет носить совсем иной характер и иметь совсем другие последствия.
Трансформация народа
У нас превентивная война с иммигрантами идет уже сейчас, с прицелом на возвращение во вчера (в досоветское время). Правда, сегодня с этим не согласно и отступать не собирается, скорее – наоборот. Колючее слово интеграция перестало быть предметом навязывания и охаивания, ибо она теперь касается постсоветских иммигрантов, которые относятся к ней с пониманием и уважением. Демографы поясняют: с иммиграцией надо работать, а не сражаться. Если еще несколько лет назад мы переживали по поводу убыли населения, то теперь поток пошел в другую сторону: за счет иммиграции население Эстонии увеличилось за 5 последних лет (2015–2019) более чем на 20 тысяч человек при естественной убыли в 7 тысяч. А ведь в Эстонию люди не только приезжают, но и уезжают отсюда: за тот же период сюда ежегодно приезжало по 16,7 тысячи человек, а уезжало отсюда 12,5 тысячи. Пятью годами раньше эти цифры были 3,4 тысячи и 5,8 тысячи (по тогдашней статистике), каким будет их соотношение через 5, 10, 15 лет, мы не знаем.
На протяжении истории с населением Эстонии происходило всякое: крепостное право здесь отменили де-юре в 1816–1819 годах, но класс помещиков исчез лишь после земельной реформы 1919 года; в 1920–1940 годах Эстония была национальным государством, но затем до 1991 года эстонцев приучали быть частицей советского народа; сейчас по воле глобализации этническая составляющая уходит на второй план, поэтому загадкой остается не то, что будет с народом Эстонии, а что будет с эстонским языком. С народом ничего не случится, тем более что мы не самая маленькая страна в Европе, в супербогатом Люксембурге жителей еще меньше, но там тоже нет наплыва мигрантов. Причина простая: небольшие страны – это на любителя, а любителей много не бывает.
