Марика Плооман за время своей долгой карьеры работала дипломатом, занимала ключевые должности в городском управлении, решала проблемы авторских прав, но в одночасье решила, что ее призвание – педагогика.
И вот уже несколько лет она работает учителем в основной школе Махтра.
Все – по плану
– Марика, что можно сказать о первых итогах перехода на обучение на эстонском языке?
– Самые непростые – первые два-три года обучения. Если ребенок посещал эстонский детский сад, ему легче. Но если он пришел из русскоязычной среды, то освоение, привыкание к эстонскому языку идет медленнее. В таких случаях важно заниматься дома.
Есть и сложности. Например, учителя в бывших русских школах теперь обязаны преподавать предметы, используя те же учебные материалы, что и в эстонских школах.
Но педагогический процесс в эстонских школах имеет свои особенности. Например, при изучении природоведения уже в начальной школе используют научный язык.
Если в бывшей русской школе преподает эстоноязычный педагог, он может не знать терминов на русском языке, что затрудняет их объяснение. В то же время русскоязычные учителя, работая с учебными материалами на эстонском, нередко просто пересказывают содержание учебников, не адаптируя материал.
Что касается учеников, то даже если ребенок не понимает всего сразу, он усваивает материал через рисунки, простые слова и постепенное усложнение.
Вернемся к примеру с природоведением. Уже в третьем классе дети знакомятся с понятием «фотосинтез» в упрощенной форме. Эту же тему изучают и в седьмом или восьмом классах.
Я начинаю тему с наглядных материалов, показываю видео. После этого мы вместе с детьми рисуем этот процесс в тетрадях, записываем ключевые слова. Этого достаточно для усвоения базовых понятий. В старших классах по той же теме меняется уровень сложности – добавляют новые термины из области физики и химии.
Есть мнение, что в школе так много всего, что дома ничего не нужно делать. На самом деле, повторять дома материал полезно – это большая помощь ребенку в будущем. Тогда к четвертому-пятому классу ребенок будет справляться с учебой самостоятельно.
Я хочу успокоить родителей: с точки зрения изучения языка дети справляются даже лучше, чем можно было ожидать. Мы стараемся интегрировать эстонский и в школьную жизнь. Это помогает детям лучше адаптироваться.
Разумеется, все индивидуально. Как и с любым предметом – кому-то язык дается быстрее, а кому-то медленнее. Всегда так было.
Несмотря на все сложности, я верю, что дети получат необходимые знания. Главное – доверять учителям и школе. Конечно, бывают исключения, но в целом процесс идет нормально.
– Обязательно ли отдавать ребенка в подготовительный класс? И насколько готовы дети к школе?
– Тут такой момент: дети могут бояться нового – незнакомой обстановки, нового окружения. Кто-то начинает плакать, кто-то требует маму. Поэтому важно, чтобы подготовительные занятия помогали детям привыкнуть к новой среде. Это не должно быть принуждением, а скорее – возможностью адаптироваться.
В подготовительной школе дети узнают, что происходит в классе. Это помогает им легче войти в школьный ритм.
Занятия также важны. Не во всех детсадах уделяли достаточно внимания эстонскому языку.
Я рекомендую родителям самим оценить, насколько их ребенок готов к школе. Если чувствуете, что ребенок не готов, то ему лучше остаться еще на год в детском саду, чтобы продолжить развитие. Детские сады дают заключение о готовности ребенка к школе, но, к сожалению, часто оно не соответствует реальности.
На уроках не стреляют танки
– Как, по вашему мнению, изменилась начальная школа за последние годы?
– Изменения действительно есть. И не только в бывших русских школах, но и в эстонских.
Ковид и цифровые технологии сыграли свою роль. Из-за изоляции во время пандемии дети утратили навыки общения. Телефоны усугубляют проблему.
Младшие классы полностью поглощены TikTok и Roblox. О других возможностях использования компьютера большинство детей не знают.
Если посмотреть на матерей в автобусе или поезде, то даже двухлетнему ребенку вручают телефон. Это удобно – ребенок не кричит и не мешает. Дети идут по улице с телефоном в руках, не замечая окружающего мира. Это опасно на дорогах.
Постоянное пребывание перед экраном влияет на восприятие реальности, вызывает раздражительность, апатию. Если заставить ученика младших классов прервать игру и пойти на урок, то он зачастую не может сосредоточиться, внимание удерживает лишь на 2–7 минут.
Иногда дети воспроизводят в классе движения или звуки из игр. Если что-то в мире взрослых считается аморальным, а ребенок видит это в TikTok, он автоматически воспринимает это как норму. Нет понимания последствий ударов, толчков и прочих действий.
Ребенок может сказать на уроке, что ему скучно. На уроке не летят пули, не стреляют танки. Все это влияет на способность принимать решения…
В средних классах добавляются чаты, где также могут возникать опасности, такие как буллинг.
Раньше по утрам дети ждали в коридоре с телефонами в руках. Это было комично: одни девочки прыгали и танцевали перед телефонами (повторяли танцы из TikTok), мальчики шумели, кричали, иногда стучали по столу, возмущаясь, почему не выиграли. В ноябре мы с учителями младших классов договорились, что запретим использование телефонов даже утром, в ожидании уроков. Как результат, дети приходили в класс более спокойными.
В школе Махтра, как и во многих других школах, детей с первого класса учат использовать компьютер. Я стараюсь закреплять знания детей с помощью обучающих компьютерных игр. Начиная с середины школы, телефоны можно эффективно использовать на уроках для изучения предметов.
Мы все переживаем, когда ребенок поздно возвращается домой. Боимся, как бы он не столкнулся на улице с наркоманами или другими опасными людьми. Но почему-то часто забываем, что в телефоне есть те же риски: там могут быть педофилы, неизвестные люди, которые пишут что угодно и куда-то приглашают. Проверяйте, что ваш ребенок делает в телефоне. Это такая же зона ответственности, как и улица.
Языковой вопрос
– Многие дети нецензурно ругаются. Как учителя реагируют на это и что с этим делать?
– В последние годы нецензурную лексику мы слышим уже в начальных классах – как в эстонских школах, так и в бывших русских. И если в эстонском или английском языках количество ругательств ограничено, и они не звучат так выразительно, то в русском языке их спектр поразительно широк.
Проблема еще в том, что большинство эстонских учителей не знает значения многих этих слов, и дети продолжают их свободно употреблять. Да и со мной такое случалось в первый год работы в школе: ребенок что-то сказал мне мимоходом, а я не знала, что это нецензурное слово. Учителя с опытом понимают, а в нашей школе дети сами говорят мне прямо, что, мол, это мат или «слово категории 18+».
Очень многое зависит от учителя и порядка в школе. В нашей школе в младших классах учителя установили несколько правил. Одно из них – не использовать плохие слова! Если в коридоре кто-то говорит грубо, то вмешивается помощник учителя или другой педагог.
Почему дети так поступают? Часто копируют поведение родителей, смотрят видеоролики в соцсетях, слышат подобную лексику в популярных песнях. Кто-то думает, что так проще быть «модным» в школе. А если никто не запрещает, дети автоматически считают, что это нормально. Поэтому важно говорить об этом и запрещать дома.
– На встрече с министром образования родители жаловались на то, что в некоторых школах запрещают говорить на переменах по-русски. В некоторых дошкольных учреждениях отказываются от русских песен, например на утренниках. Как вы думаете, действительно ли процессу восприятия эстонского языка мешают любые вкрапления родного языка?
– По моему мнению, культура – это неотъемлемая часть нашего образования. Мы должны учить детей уважать свою культуру и понимать, что происходит в мире.
На своих уроках я рассказываю детям как об эстонской культуре, так и о русской, и о мировой. Например, если обсуждаем Рождество, Пасху или другие праздники, то не только католические, но и православные. Это очень важно.
Если изучаем музыку, то не только эстонских композиторов и не только классику, но и поп-культуру. Дети узнают о творчестве Арво Пярта, Эстер Мяги, Моцарта, Чайковского, Мусоргского и многих других.
Смотрим и эстонские мультфильмы, и русские, например, «Машу и медведя». Почему бы и нет?
Классическое искусство – всегда актуально. Мы говорим о балетах, таких как «Щелкунчик» и «Спящая красавица». Эти произведения никуда не исчезнут, они продолжают быть значимой частью культурного наследия.
– Как вы оцениваете опасения некоторых родителей, что русскоязычных детей слишком много в эстонских школах и они мешают эстонским школьникам в учебе?
– Каждый может высказать свое мнение, у нас – демократия. С точки зрения направления школьной реформы, я считаю, мы – на правильном пути. И если бы это было сделано раньше, сейчас многие люди среднего возраста имели бы гораздо больше возможностей быть конкурентоспособными на рынке труда.
Моя дочь учится в гимназии Густава Адольфа, и у них в классе – пятеро русских. Они все говорят на эстонском и с раннего возраста привыкли это делать. Но между собой, если нужно, например, на переменах, они говорят и на русском. Никто им этого не запрещает. И никому это не мешает.
А вышеуказанная инициатива – лишь мнение определенной группы людей. Я как эстонка не чувствую, что в этом плане мне что-то угрожает.
В нашей школе мы также много внимания уделяем английскому. Ведь даже с начальным или средним образованием, но со знанием иностранного языка легче учиться или работать за границей. В открытом мире это необходимо.
Травля и буллинг
– Вы сталкивались с проявлениями агрессии или насилия в вашей школе?
– По сравнению с прошедшим учебным годом ситуация значительно улучшилась.
В прошлом году я сама сталкивалась с подобными инцидентами. Однажды мальчик в приступе сильного гнева хотел ударить ножницами другого ребенка. Я вмешалась – и лезвие прошло в 10–12 сантиметрах от спины другого мальчика. Бывало, дети звали меня на помощь – мальчик избил другого до потери сознания.
Но наша школа занимается развитием социальных и эмоциональных навыков у детей.
Что я заметила: русские дети быстрее мирятся. Только что они дрались, через 15 минут – уже друзья. В эстонской культуре – иначе: если кто-то сказал что-то обидное, это запоминают на всю жизнь. Эти культурные различия нужно учитывать.
Буллинг не зависит от школы, и я думаю, что все школы стараются с этим бороться. Мы видим все, происходящее в классе, на территории школы или в коридоре. Гораздо страшнее то, чего мы не видим, – что происходит в телефонах. Психологическая травля в интернете имеет гораздо более катастрофические последствия.
Если у ребенка нет доверительных отношений с родителями, он не расскажет им о таких проблемах. Поэтому очень важно выстраивать доверие с раннего возраста. Нужно проводить время с ребенком, вместе ходить на выставки, в театры, гулять. Это помогает создать отношения, в которых ребенок может прийти к вам и рассказать, если что-то произошло.
– Не так давно в соцсетях одна мама писала о конфликте, который произошел между ее плохо слышащей дочкой и педагогом. Что делать в таких ситуациях?
– Учителя очень перегружены. Особенно это касается бывших русских школ. И по-человечески это можно понять. Но, боюсь, тут еще проблема с подготовкой педагога – у него нет опыта занятий с таким ребенком.
Я бы рекомендовала индивидуальный разговор с учителем и руководством – узнать, какие возможности есть, чтобы ребенок мог учиться. Выяснить, как дальше общаться. Также нужно связаться с компетентным специалистом или врачом, кто мог бы сказать, какая школа подошла бы ребенку. Учителя в обычных школах не знают, какие есть методы для общения и обучения детей с особыми потребностями. В специализированных школах это умеют делать.
Когда жертва – учитель
– Какие типы давления – эмоционального или физического – педагоги испытывают со стороны учеников?
– На эту тему не особо хотят говорить публично. Школы или учителя стараются справляться своими силами. Но сейчас такие случаи происходят часто. На мой взгляд, это – следствие безразличия и безответственности в обществе, недостатка воспитания, влияния пандемии и войны, интернета и соцсетей, а также общего уровня развития детей.
Если дети грубят учителям, необходимо реагировать. Классный руководитель связывается с родителями через e-kool или по телефону, и при необходимости мы приглашаем родителей вместе с ребенком на круглый стол. Маленький ребенок обычно не понимает, что он делает, поэтому необходимо разъяснение.
Если оскорбляет ученик средней школы или старшеклассник, то, как правило, намеренно. Тогда мы задаем вопрос: это разовый случай или нет?
В январе этого года СМИ писали, как один из учителей в Эстонии подал в суд за оскорбления со стороны ученика. Суд разобрал ситуацию, и родители должны были выплатить штраф. Я считаю, что этот смелый учитель поступил правильно.
В младших классах дети иногда бьют или кусают учителей, чтобы привлечь внимание, в приступе гнева или во время капризов. Но я видела в школе, как ученик кусает и собственную мать.
Приведу примеры из старшей школы. Этой осенью ученица из средних классов очень сильно сжала мою руку в ответ на мое требование покинуть очередь в школьной столовой, потому что это было время приема пищи для младших классов, и старшим нужно было подождать.
Помню, как в 2023-м пять девочек окружили меня в гардеробе. Я только начала работать в школе, и мой русский язык был уже не так хорош, как в 90-е годы. Это случилось из-за того, что мальчик из моего класса оскорбил одну из этих девочек, и мне пришлось срочно вмешаться. Мальчики и девочки из моего класса остались за моей спиной, а я вышла вперед. Девочки окружили меня, так как хотели разобраться с обидчиком. Они были выше меня, а некоторые – крупнее. Ситуация накалялась, и в какой-то момент я подумала, что, если они меня толкнут, я окажусь на полу. Но благодаря дипломатическим переговорам конфликт удалось разрешить.
Новый уровень проблем – родители. Недавно в одной из школ произошел случай в классе, где группа инициативных родителей-украинцев, беженцев, чьи дети при поступлении в школу не соответствовали стандартному уровню готовности (не умели вести себя, дрались и т. д.), повела себя крайне некрасиво по отношению к учителю.
Педагог с самого начала заботился о детях этого класса даже больше, чем некоторые матери. Учил, воспитывал, передавал знания. Как представитель меньшинства учитель успешно сдал языковой экзамен. Я еще лет 20 лет назад говорила с ним на эстонском языке. Но инициативная группа настроила всех родителей класса против него, и педагога буквально «вытеснили» из того класса. Такие вещи разрушительно влияют на психическое и физическое здоровье и остаются в памяти навсегда.
Мы живем в демократическом государстве. У вас есть свобода выбора. Если вам не нравится класс, школа или их правила, никто вас не держит – всегда можно уйти туда, где вам кажется лучше. Другое дело, примут ли вас и есть ли там свободное место?
В других странах – то же самое: если вас не устраивают правила школы, уходите и выбирайте ту, что подходит. Все просто.
Учитель – как еще один родитель
– Не секрет, что сейчас дети рано начинают интересоваться темой секса. Какие проблемы вы видите в этой области?
– Сегодня у молодых гормоны начинают бушевать уже в 11–12 лет, тогда как раньше это происходило в 13–15 лет. Отражение сексуального поведения в школе происходит по следующим причинам: ситуации, увиденные или услышанные дома; порносайты в интернете, соцсети, фильмы. Третья причина – дети подражают друг другу. Если один ребенок говорит или делает что-то на тему секса в школе или на улице, то другой перенимает, даже не понимая, что это на самом деле значит.
Есть определенные фазы у детей, когда мальчики, например, в классе или коридоре могут пародировать женские эротические звуки. Рисовали разные картинки на стульях, стенах или бумаге и в советское время.
Однажды, во время перемены, я сидела за своим столом в классе и ко мне подошел мальчик девяти лет. Он встал за моей спиной и захотел сделать мне массаж шеи и спины. Когда я спросила, почему он это делает, он ответил, что его папа делает это маме. Это выражение можно рассматривать двояко: что имел в виду ребенок и как это понимают взрослые.
Дом – это то место, где нужно начинать говорить о сексе, объяснять. Родителям важно следить за тем, что дети смотрят в интернете.
– Что самое сложное в работе учителя? Как учителю защитить себя от выгорания?
– На этот вопрос сложно дать однозначный ответ. Все школы – разные. И много факторов, которые влияют: разные регионы (город или деревня, Северная или Южная Эстония, Сааремаа или Ида-Вирумаа), культурная и социальная среда, условия в школе. Кроме того, мы, учителя, все – разные личности.
Большую озабоченность вызывают дети, которые приходят в первые классы, но на самом деле не готовы к школе социально и психологически.
Число проблемных учеников увеличивается и в старших классах (поведение, низкие социальные навыки, трудности в управлении эмоциями). Часто учителю приходится посвящать до половины своего времени в классе вопросам социального, эмоционального и воспитательного характера, вместо того чтобы в полной мере заниматься обучением своему предмету.
Нередко в одном классе могут быть дети совершенно разного уровня: одаренные, продвинутые и проблемные. Если нет поддержки со стороны родителей, педагог вынужден разрываться на части, делая все возможное, чтобы дети развивались. Как итог – стресс, выгорание, разочарование. Это отражается и на здоровье, кто-то уходит из профессии.
Выгорания можно избежать, если держать нагрузку под контролем, уметь вовремя распознавать приближение критической черты, делиться проблемами и заботами с коллегами, а также опираться на поддержку школы. У нас в школе Махтра это работает, многое зависит от открытости самого учителя.
Важна также поддержка со стороны местных органов самоуправления и государства, моральная поддержка и признание значимости труда учителя.
