Парламент с первого раза президента выбрать не смог, не справилась и коллегия выборщиков. Со второго раза парламент голосовал за единственного кандидата – Керсти Кальюлайд – которая и стала новым президентом Эстонии.
Победа Керсти напоминает победу австралийского шорт-трекиста Стивена Брэдбери на зимней Олимпиаде 2002-го года. Стивен принёс своей стране первое в истории золото зимней олимпиады, потому что все его соперники упали, не доехав до финиша. Глагол «to bradbury» теперь означает в Австралии «добиться неожиданного успеха» – именно такого успеха добилась на прошлых президентских выборах Керсти Кальюлайд.
Победителей, конечно, не судят, но этот успех – неудача для Эстонии. Вопрос не в том, хорошо ли справился нынешний президент со своей работой. Дело в том, что последствия прошлых выборов будут теперь долго сказываться на нашей политической культуре. Вместо дебатов и открытой предвыборной кампании кандидатов в президенты мы увидим целый табун тёмных лошадок, которых выпустят всего за несколько дней до выборов. Институт президентства всё больше отдаляется от народа.
Для исправления ситуации есть несколько возможностей, которые в последнее время активно обсуждаются. Самый популярный вариант – прямые президентские выборы, в которых президента выбирают голосованием жители страны. У этого подхода есть и недостатки, и Керсти Кальюлайд является хорошей их иллюстрацией.
Своя точка зрения, разумеется, может быть и у президента, но президент страны должен представлять всех людей – даже тех, чьи взгляды ему не симпатичны. Керсти Кальюлайд так совсем не считала, демонстрируя свои политические предпочтения при каждой возможности. При этом она являлась наименее «народным» президентом за всю историю страны – её политический мандат значительно уступал политическому весу, например, Юрия Ратаса или Марта Хельме, против которых президент вела боевые действия на всех политических фронтах.
А теперь представьте, что на месте уходящего президента окажется человек, победивший на прямых выборах. Для этого нужны сотни тысяч голосов – и по сравнению с таким политическим тяжеловесом премьер-министр с 10–20 тысячами избирателей покажется мушкой, от которой можно просто отмахнуться.
Эстония уже проходила этот период перед Второй мировой, когда Константин Пятс был для Эстонии кем-то вроде Лукашенко для Беларуси (в лучшие для Лукашенко дни). Ничем хорошим это для Эстонии не кончилось, но дело даже не в этом. Нынешняя конституция Эстонии оставляет президенту довольно мало политических рычагов. Это вполне подходит человеку, за которого голосует несколько десятков выборщиков, но не слишком подходит всенародно избранному президенту. Между прямыми выборами президента и нынешней конституцией есть вполне очевидный конфликт, который можно избежать только переписыванием конституции (ну или отказом от прямых выборов президента).
«Я совсем не исключаю, что к следующим выборам партии вполне могут решиться на радикальные изменения и через пять лет президента Эстонии будет выбирать народ.
Но я уверен, что даже без радикальных шагов нынешний формат президентских выборов нуждается в ремонте.
К примеру, если парламент выбрать президента с первого раза не может, то во второй попытке смысла никакого нет. Я бы оставил выбор президента коллегии выборщиков, которая могла бы провести столько туров, сколько необходимо – примерно как конклав при выборах папы римского. Нынешний формат, при котором выборы могут бесконечно переходить от парламента к коллегии выборщиков и обратно, является явной ошибкой авторов конституции. Этот политический пинг-понг дискредитирует парламент и институт президентства и позволяет превратить выборы в доставание кролика из шляпы фокусника. А мы, в конце концов, не в цирке.
