Стройная фигура, женственный голос и поведение, скромный макияж и аккуратная укладка – встретив Викторию на улице, никогда и не подумаешь, что эта совершенно обычная девушка когда-то по документам была мужчиной и носила другое имя. И надо иметь большую смелость, чтобы в такой маленькой стране, где все друг друга знают, не побояться кардинально изменить всю свою жизнь и себя.
Неудобство длиной в жизнь
– Когда вы поняли, что что-то не так, что не ощущаете принадлежность к тому полу, с которым родились?
– С детства я чувствовала неудобства. Но в то время подобная информация не была распространена, поэтому не было ни малейшей идеи, что со мной. У меня абсолютно обычные родители, и для них я была абсолютно обычным сыном. Мне с детства прививали стереотипные мальчиковые повадки.
Мои интересы не совпадали с тем, чем обычно интересуются мальчишки. Но дело даже не в этом, а во внутреннем восприятии. Я всю жизнь чувствовала неудобство быть тем, кого я из себя представляла: в зеркало смотреть, одежду выбирать, даже само обращение ко мне в мужском роде отдавало неприятным ощущением.
Мне все время говорили, что это нормально. Создавалось впечатление, что все неудобства, которые я испытываю, это нормально. Я долго ждала, когда это пройдет само собой, но этого не произошло. И только в 28 лет я нашла этому объяснение. Это было очень трудно.
– К какому полу вы изначально испытывали симпатию?
– Можно сказать, одинаково к обоим полам. Но был один интересный случай, когда мне было лет 14–15. В школе дали задание написать пару «валентинок» одноклассникам или одноклассницам на День святого Валентина. Как я поняла, надо было написать тем, кто нравится. Я написала двум парням. У меня не было барьеров в понимании того, кто должен мне нравиться, я не видела в этом ничего странного или плохого. Эти «валентинки» взяла учительница и прочитала перед всем классом. К счастью или нет, но все посчитали, что я просто не поняла задание, и мы все дружно посмеялись. Никакого негатива я не испытала, но и про себя ничего не узнала.
– Вы единственный ребенок в семье?
– Нет, у меня две старшие сестры. Ирония судьбы в том, что папа очень хотел сына, и показалось, что сын родился. Но в итоге вышло, что теперь у него три дочери.
– Когда вы рассказали родителям о том, что с вами происходит, что вы хотите меняться?
– Все было очень постепенно. Сначала я поняла, что мне нравятся мужчины. Об этом я сказала матери года четыре назад, то есть в 27 лет. После того, как сходила на первое свидание с мужчиной. Потом я стала разбираться в себе понемногу, шаг за шагом.
Через несколько месяцев я пришла к пониманию, что мне не только нравятся мужчины, но и я сама не тот человек, которым меня считают другие. Я обратилась за помощью к стилисту Наталье Кобрисевой и попросила ее помочь мне разобраться с тем, как выглядеть в женском образе. Мы сделали фотографии в юбках-платьях, и тогда я осознала, что это все мое.
Показала эти фотографии родителям. Сначала они не знали, что делать с этой информацией. Но они заметили изменения в моем самочувствии. До всего этого я была несчастна, а тут вдруг ожила, стала заниматься тем, что мне нравится. И наконец поняла, что мне нравится. Из-за этого родителям было не так трудно все это принять. Для родителей важнее все-таки, чтобы ребенок был счастливым. А родители, как и я, не знали всю жизнь, в чем заключается мое счастье.
– То есть родители приняли спокойно, отторжения не было?
– Отторжения не было, но потребовалось немного времени. Сестра помогла объяснить. Также ЛГБТ-центр устраивал семинар для друзей и родственников трансгендерных людей. Я попросила родителей туда сходить, и им очень хорошо объяснили все про меня. В итоге у родителей сложилось понимание того, что их ребенок остался их ребенком.
Спасительный звонок
– Вы говорите, что были до этого несчастны. Неужели доходило до суицидальных мыслей?
– Постоянно. Я не жила своей жизнью 28 лет, я просто не жила 28 лет. И это ужасное чувство, когда ты не чувствуешь себя собой. Все и стало меняться после того, как я позвонила на горячую линию по предотвращению суицида при попытке его совершить. К счастью, мне ответил очень опытный человек, который проговорил со мной больше сорока минут. Я услышала то, что мне нужно было услышать, и после этого стала фокусироваться на том, что мне действительно нравится. Можно сказать, что с этого и начались все изменения.
– У вас были за этот период серьезные отношения?
– Нет, вообще не было. Как-то не складывалось, да и открываться кому-то было очень тяжело. Есть хорошая фраза: если ты себя не полюбишь, то никто не полюбит. Я себя терпеть не могла. Можно сказать, что я изолировалась от людей, чтобы понять свои мысли и чувства. Много времени потребовалось, но я пришла к чему надо.
– Как друзья отнеслись к произошедшим с вами переменам?
– Я бы сказала, что мне повезло на всех фронтах: семья, работа, друзья. Была максимум пара негативных комментариев, но в остальном люди либо просто приняли, либо даже с радостью приняли.
– Не было трудностей с коллегами или начальством из-за ваших перемен?
– В один день, когда я в себе немного разобралась, я пошла к начальству. Вообще, мне очень помогла одна фотография. Я смотрела на других людей, как они преобразились, и думала, что у меня в жизни такого не получится, потому что там были такие радикальные изменения! И вдруг я нашла одну фотографию. Смотрю на этого человека и думаю: «Все, что мне нужно – отрастить волосы и сбросить вес». Это был ключевой момент.
После того самого звонка на горячую линию, когда мне подсказали заниматься тем, что мне нравится, пока я не увидела эту фотографию, я особенно и не понимала, что делать. Но, увидев ее, я ощутила странное и радостное чувство, потому что зародилась мысль, что я могу так выглядеть. Я стала жить этой мыслью.
В один день я пришла с этой фотографией на работу, показала администрации и сказала: «Я хочу выглядеть так».
Там был легкий шок, но попросили меня делать это не за три дня. Если бы только это было возможно сделать за три дня! Мне потребовалось три года!
Процесс происходил постепенно. Все стали понемногу замечать изменения: волосы стали более длинные, фигура стала появляться… Поскольку это требовало очень много времени, первое, что я могла сделать немедленно, были ногти. Еще в более мужском образе я стала приходить на работу с накрашенными ногтями. И меня так сильно это радовало! Вот по таким маленьким шагам на работе стали замечать изменения. И когда был уже достаточно женский облик, а это прошел примерно год, не все сразу, то ко мне стали обращаться как к девушке.
Гормоны – это навсегда
– Вы сейчас проходите гормональную терапию?
– Да, каждый день таблетки пью.
– Сколько лет вы уже это делаете?
– Скоро будет два года.
– Было сложно найти информацию о том, что вам нужно для трансформации, проконсультироваться с врачом, получить терапию?
– Всю информацию я получила в нашем ЛГБТ-центре. Там люди через это проходили и знают все то, что меня интересовало.
– Гормональная терапия оплачивается Больничной кассой или все за ваш счет?
– 50% оплачивает Больничная касса.
– Насколько это затратно?
– Скажем там, без оплаты Больничной кассы удар по кошельку был бы очень ощутим. А так вполне себе позволительно.
– Гормоны вам нужно будет принимать всю жизнь?
– Да. Свои гормоны организм не вырабатывает, поэтому я получаю их из таблеток.
– От терапии изменился и голос?
– Нет, голос – это исключительно уроки, причем недешевые. Я считаю, что он мог бы быть еще лучше, но с мужчиной меня на улице точно не перепутают, и мне этого достаточно. Уроки длились почти год, раз в неделю. Проблема в том, что я терпеть не могла делать домашние задания. Но мне повезло, что я работаю на кассе и весь день разговариваю. Так что вся практика была там. Тот голос, что у меня сейчас – это почти два года практики.
– В чем были самые большие сложности, когда вы учились быть девушкой?
– Дело в том, что тут как раз наоборот: мне приходилось учиться быть мужчиной. Изначально, несмотря на половые органы, родилась я девушкой. Но, по очевидным причинам, мне говорили, что все мужское – это нормально. И я этому училась. И это было жутко неприятно. Меня убеждали в том, что это норма. Мне приходилось учиться быть мужчиной. А переучиваться мне было намного проще. Мне этому учиться не надо, потому что это и есть я.
– А какие-то женские хитрости чисто на бытовом уровне сложно было освоить?
– Я сходила к стилисту, узнала какие-то практические вещи. Как и любая женщина, если этим интересоваться, я узнавала все больше и больше. И до сих пор я узнаю что-то новое в плане одежды, макияжа. Я живу буквально три года. Чему-то я успела научиться и еще немало чему научусь. В ЛГБТ-центре также были уроки макияжа. С этими знаниями не рождаются, но есть куда обратиться, где могут помочь.
Нездоровый интерес
– Вы планируете делать операцию по смене пола?
– Если говорить технически, есть разные степени трансгендерности. У меня – неоперационная. Обычно делают три операции: на лицо, на грудь и на половые органы. Своим лицом я очень довольна. Так повезло, что оно вышло достаточно женственным без операций. После гормональной терапии грудь тоже появилась, я ею довольна. Насчет половых органов – есть, как есть. Меня это не так сильно беспокоит. Я знаю людей, для которых это принципиально, и знаю таких же, как я, для которых этот нюанс не так важен.
– Если вы знакомитесь с кем-то для романтических отношений, то рассказываете о своей ситуации?
– Можно сказать, что здесь есть неприятная загвоздка. Я знакомлюсь в основном через приложение для знакомств. В первых строках пишу, что я трансгендер и что это значит, потому что не все это знают. Я пишу это, потому что не хочу тратить ничье время и не хочу, чтобы тратили мое время. Лучше я сразу это скажу, а кому интересно, пусть пишут, кому не интересно, пусть не пишут.
Раз я это пишу, проблема заключается в том, что большинство мужчин видят меня исключительно как фетиш. Чрезвычайно часто я получаю такую фразу: «Я всегда хотел попробовать с такой девушкой, как ты».
Я для них не личность, я для них кусок необычного мяса, который им хотелось всегда попробовать. Это трудно, но к такому привыкаешь и стараешься игнорировать. В крайне редком случае интересуются мной как человеком, но тем не менее не все так плохо.
– Что было самым тяжелым в вашем пути трансформации?
– Ожидание. Сначала ожидание понимания, что с тобой происходит. А потом весь бюрократический процесс для получения гормонов. Он занял примерно год. Сначала идешь к одному врачу, там время ожидания, чтобы попасть, чтобы получить результаты. Затем идешь к следующему врачу, и так далее. Нужно пройти комиссию. И ожидание, пока пройдешь через все это, тяжело. Но на душе было спокойнее, когда я понимала, что это уже происходит, это уже в зоне досягаемости.
– Как к вам отнеслась комиссия, где оценивают вашу готовность к гормонотерапии? Были ли они слишком придирчивы или, наоборот, были довольно лояльны?
– Я не знаю, на что именно смотрит комиссия. Лично по моим ощущениям, это вовсе не было трудно, потому что я была уверена в себе и знала, что мне нужно. В то же время я знаю людей, которые прошли через весь этот процесс с намного большими трудностями. Если человек сомневается, комиссия может не одобрить терапию.
– По документам вы официально женщина?
– Да, документы я поменяла.
– Не возникло с этим сложностей?
– Для получения гормонов надо получить разрешение от Министерства социальных дел. И документы можно менять через год после этого. Сам процесс мне даже понравился, немного эйфорично было. Все люди, с которыми мне доводилось общаться по вопросу смены документов, с радостью помогали, поздравляли, улыбались. Честное слово, было очень приятно иметь дело со всеми этими людьми. Особенный момент был, когда мне в загсе дали бумагу и попросили вписать новые имя и фамилию. Я все сама себе выбирала, это был бальзам на душу. Все было неожиданно просто, и это был сплошной позитивный опыт.
После армии не до спортзала
– По документам вы женщина, внешне тоже. Но есть все-таки один нюанс. Какую раздевалку вы выбираете, например, в спортзале или спа?
– Я не раз думала об этом, это немного неловкий момент. Может быть, хорошо, что я не хожу в такие места. В спортзал мне нельзя из-за инвалидности, которую я получила после армии.
Удобнее всего, если есть отдельные кабинки, где никто никому не мешает. Но так как у меня нет практического опыта, где мне пришлось бы оголиться в общей раздевалке, то я не могу ничего сказать. Да мне и самой было бы неудобно. Самое близкое, с чем я могу сравнивать, это пляж. Но у меня есть купальник, который не сильно обтягивает, поэтому, в принципе, ничего не заметно.
Конечно, в таком облике в мужской туалет я не могу зайти, это будет какое-то недоразумение. А в женском туалете всегда кабинки, так что там вопросов нет.
– Вы служили в армии. Это был сложный период?
– В армии я была 11 месяцев. К сожалению, именно армия спровоцировала проблемы с физическим здоровьем. В армии было нелегко, там я была уже подавлена, так что принимала весь негатив за норму. Это был очередной период жизни, когда я была подавлена морально, плюс добавились физические проблемы. Я просто старалась как-то пережить это время.
– Вы задумывались о создании семьи, детях? Или это не для вас?
– Если бы я хотела биологических детей, то максимум, какой вопрос стоял бы – заморозить сперму. Что касается усыновления и удочерения, я не знаю, насколько этот вопрос доступен для меня. Но после всего, через что мне пришлось пройти, у меня еле сил хватает себя на ногах держать. У меня есть две племянницы, одна даже внучатая племянница, и когда просят с ними посидеть, честно говоря, это нелегко. Я полностью осознаю, какая это ответственность – вырастить человека. Я не думаю, что я смогу. У меня просто-напросто сил не хватит.
– О чем вы жалеете в своей жизни?
– Был один случай. Мне было лет 14, я стояла на остановке. Подошла девушка, мне показалось, что она со мной флиртует. Потом она показала на двух молодых людей, которые стояли поодаль, и сказала, что они геи. Она спросила, нравятся ли мне тоже парни. Я тогда очень занервничала, смутилась и сказала, что нет. Я до сих пор думаю о том, что было бы, если бы я ответила – да. Возможно, если бы я с ними пообщалась, то гораздо раньше поняла, кто я на самом деле, и не потеряла бы столько лет.
– Как думаете, в обществе за последнее время изменилось отношение к трансгендерам, появилось больше понимания того, что люди могут рождаться разными?
– Мне кажется, что изменения положительные есть, но все остается в пределах нормы: кто-то принимает, кто-то нет. Но чем мне нравится культура Эстонии – здесь люди держатся обособленно.
Никто друг друга не трогает и в чужую жизнь не лезет. Я ни к кому не лезу, и ко мне никто не лезет. За что я очень благодарна, жизнь от этого спокойнее.
– Какой у вас план на будущее?
– Мне еще многое предстоит о себе узнать. У меня 28 лет в принципе не было личной жизни, полтора года назад я завела свои первые отношения. Для меня это все еще новый мир. За последние три года я наверстываю все, что не успела за всю жизнь. Так что нужно еще многое понять о себе, об отношениях, сейчас я занимаюсь этим – фокус на себя.
