За восемь лет до описываемых событий на Соделя вышел российский миллионер и преуспевающий инвестор Александр Мейн. Он хотел основать в Эстонии как стране Евросоюза компанию по обработке металла с дальнейшей реализацией продукции в Европейском союзе. Его партнером по проекту был Леонид Космачев – технарь, признанный специалист в области металлообработки. Он-то и изобрел инновационную технологию, на которой и строилась деятельность компании. Различались они как небо и земля: Мейн был хрестоматийным жестким бизнесменом, без стеснения использующим людей и ставящим их в финансовую и моральную зависимость, тогда как Космачев отличался человечностью, доверчивостью и спокойным характером. Компания была успешно учреждена, завод построен, а Содель стал членом правления и исполняющим директором.
В первые два года дела у нового предприятия шли прекрасно, компаньоны были довольны, а Содель получал солидную зарплату и пользовался многочисленными льготами. Проблемы начались на третий год: в Европе резко упали продажи, а в России началась проверка деятельности Мейна по другим предприятиям.
Чтобы остаться на плаву, Мейн ввел на всех своих предприятиях режим строжайшей экономии: уволил треть сотрудников и до критических пределов сжал производство. Однако этого оказалось недостаточно, и он решил сэкономить на налогах путем фальсификации документов. Эти же распоряжения поступили и исполняющему директору Соделю.
Получив такие сомнительные указания, законопослушный Содель срочно вылетел в Москву для встречи со своим работодателем, чтобы разумными доводами отговорить того от уголовных деяний. Он прождал Мейна в приемной почти три часа наедине со своими тяжелыми мыслями. «Если бы такое предложение сделали Герману, тот наверняка бы согласился, а я – самый обычный трус», – думал он.
Мейн выглядел уставшим и осунувшимся. Он нехотя предложил Виктору пройти в кабинет и предложил присесть.
– Нам надо серьезно поговорить, – начал адвокат. – Я не могу диктовать вам условия, но мне очень не хочется совершать преступления.
– Это все для блага фирмы, – сказал Мейн. – Если мы сейчас этого не сделаем, то обанкротимся. А когда ситуация выправится, все вернется на круги своя. Если нас задушат, лучше не станет никому.
– Эта польза может выйти нам боком, – возразил Виктор. – Мы не знаем, что потом нам предъявит налоговый департамент. Давайте сэкономим на чем-то ином. Я как член правления несу ответственность за отчетность и как адвокат сильно рискую. Меня даже могут лишить лицензии. Вы можете гарантировать, что в таком случае вы обеспечите меня доходом?
– Каким образом я могу тебе это гарантировать? – раздраженно спросил Мейн. – Но зато обещаю, что если ты выполнишь все, что надо, я подниму твою оплату наполовину.
Это было серьезное предложение. Такие деньги позволят ему переехать в более престижный район, поменять автомобиль, обеспечить детям хорошее образование. Если он не согласится, его выведут из правления, лишат большого дохода, на его место придет другой адвокат и сделает все так, как они хотят.
– Я должен все обдумать, – ответил Содель после небольшой паузы. – Я многим рискую.
– Так тебе и платят за это хорошие деньги. Если ты не согласен, мы найдем другого руководителя, чего мне не хочется, – пригрозил Мейн.
– Я приму решение и дам вам знать, – заключил Содель. – А до тех пор ничего предпринимать не буду.
Недели через две после этого разговора Соделю позвонил Герман Клейнер, назвался представителем Мейна и назначил встречу. Виктора очень удивил этот звонок: во‑первых, они с Клейманом давно, после случая с переманиванием клиента, уже не приятельствовали, а во‑вторых, было непонятно, что может связывать Клейнера и Мейна.
Герман пришел на встречу одетым с иголочки: модный приталенный костюм, ботинки с загнутыми кверху носами, стильная стрижка. «Прямо не очкарик-адвокат, а преуспевающий бизнесмен!» – подумал Содель.
– Привет коллега! – напористо начал Клейн. – Я представляю интересы бизнесмена по имени Мейн. Он уполномочил меня передать тебе, что всеми делами по фирме буду заниматься я.
– Странно. Ведь до сих пор его представителем в Эстонии был я.
– До сих пор было так, а теперь по-другому. Тебе предлагали сотрудничество, а ты включил свои принципы. Теперь принимай последствия.
– Но ты же мог отказаться от такого предложения! – воскликнул Содель. – Или переманивание клиентов стало теперь твоей второй натурой? Этим ты зарабатываешь на жизнь?
– Договор пописан, я обязан его выполнять, – сухо сказал Клейнер, сделав вид, что не заметил подкола бывшего коллеги.
– Что ж… – протянул Содель. – Пусть будет по-другому. Но ты как адвокат знаешь, что я сложу свои полномочия только по решению собрания акционеров. Тогда поговорим.
– Это юридические моменты, а я говорю о реальном управлении фирмой и о том, что в первую очередь нужно сделать.
– Ты имеешь в виду декларации? – уточнил Содель.
– Да. Мейн предложил нам хорошую доплату и считает, что ты ему должен уже за то, что он дал тебе работу и хороший заработок.
– Я не буду подавать декларации с ложными данными, это слишком большой риск.
– В таком случае он просто выведет тебя из правления. Это твое окончательное решение? Что мне передать клиенту?
– Не надо ничего передавать, я сам ему все скажу, когда сочту нужным, – сухо ответил Содель. – И советую тебе не совершать опрометчивых действий, поскольку я тоже умею кусаться.
Тогда Содель не мог и предположить, что этими словами он запустил большую игру, которая аукнется ему через несколько лет.
Вернувшись в офис, Клейнер позвонил Мейну в Москву и рассказал о встрече с Соделем.
– Значит, нагнуть его ты не смог? – подытожил Мейн.
– Увы. Зарвался человек. Думает, что он самый умный и самый честный,
хочет остаться чистеньким и не готов рисковать, чтобы помочь клиенту.
– Что советуешь с ним делать?
– Для начала убрать из правления.
– Хорошо, давай уберем.
– Для этого надо созвать собрание акционеров и проголосовать.
– С собранием не вариант! – категорично возразил Мейн. – Космачев никогда не согласия, он полностью доверяет Виктору. Содель помог ему получить вид на жительство в Европе, и семья Космачева ему очень благодарна. Мне нужна вся компания, а не половина. Цена вопроса – восемь миллионов евро.
– А что же тогда? – растерянно спросил адвокат.
– Нет человека – нет проблемы. С нашими деньгами все средства хороши.
– Ну это уж слишком… – испуганно протянул Клейнер. – Зачем сразу так радикально? Есть и промежуточные варианты.
– Например?
– Например, подделать документы и засадить его в тюрьму.
В голове у Клейнера родилась схема, по которой Космачев потеряет свои акции, а Содель покинет правление без общего собрания. При этом все подозрение падет не на Мейна, а на Соделя.
– Если справишься с этим, получишь двести тысяч. У тебя две недели! – закончил Мейн и повесил трубку.
Через некоторое время Соделю позвонил Космачев и, не поздоровавшись, почти враждебно, спросил:
– Зачем ты это сделал?
– Что сделал? – не понял Содель.
– Передал мои акции Мейну. Я считал тебе порядочным человеком, своим другом, а ты…
– Я вас не понимаю, Леонид! Какие акции? Как передал? Объясните толком!
– У меня в руках договор отчуждения акций на основании выданной тебе доверенности. Я помню, что я выписывал тебе доверенность, но для иных целей. В результате этой сделки я потерял четыре миллиона, не говоря уже о стоимости моего изобретения. В этом – все мои сбережения и вся моя жизнь.
– Но ничего подобного я не делал! Это или провокация, или обман. И я готов доказать это даже в суде. Вы мне верите?
– Ты предлагаешь верить не документу, а твоему слову? – с сарказмом поинтересовался Космачев.
– Именно так. Я сейчас вам все объясню.
И он поведал Космачеву обо всех последних событиях, связанных с компанией.
– Да-а-а… дела-а-а… «Что будем делать?» – спросил Леонид, переварив и осмыслив услышанное.
– Я считаю, что вам надо инициировать уголовное расследование в России и судебное дело в Эстонии. Процессуально оба варианты вполне реализуемы. Главная задача – наложить арест на акции и заблокировать отчуждение активов компании в Эстонии.
Так все и получилось. Суд рассмотрел иск и наложил арест на активы компании – на акции, станки и оборудование. Космачев как технический директор заблокировал процесс производства. Быстрые действия Соделя и Космачева нарушили планы Мейна и Клейнера, которые переоценили свои возможности реального контроля над предприятием и недооценили последствия действий противников. Клейнер как ни сотрясал воздух в судах, добиться отмена ареста акций и станков так и не смог.
Мейн понял, что теперь ситуация только ухудшилась. Первым человеком, которому Мейн предъявил серьезные претензии, был Клейнер. Адвокат уже был не рад тому, что помешал Мейну убрать Соделя. «Пожалел на свою голову», – сетовал он. Теперь судебное дело сводило на нет любые действия в отношении Соделя, за исключением одного – прямого наезда на него. И для этого наезда Клейнер предложил подключить уголовный мир, причем желательно не из Таллинна. «Физическое устранение Соделя только усложнит дело, а вот склонение его на свою сторону любыми средствами и способами поможет решить проблему», – сказал адвокат Мейну, и тот взялся найти таких людей, которые вразумят Соделя.
Из практики присяжного адвоката
Инвестор и программист
Я получил дело по назначению. Изначально, это не очень привлекало, однако, ознакомившись с ситуацией, я согласился. Бизнесмен и инвестор А.Г. решил открыть интернет-казино и под этот проект нанял талантливого программиста Л. Этот господин трудился в эстонской IT-фирме, которая разрабатывала программное обеспечение для одной израильской компании. А.Г. вложил в свой проект деньги, а программист должен был вложить свой труд.
Однако вскоре А.Г. выяснил, что разработки, которые программист представил для казино, были плагиатом, то есть он присвоил и использовал то, что принадлежало не ему, а его работодателю, точнее заказчику работодателя – израильской фирме. При этом программист постоянно требовал увеличения финансирования, так как осознавал зависимость бизнесмена и реализации интернет-казино от его работы.
В какой-то момент терпение А.Г. закончилось. Он пригласил программиста в офис, закрыл его на ключ, заявил, что у него есть доказательства прямого заимствования чужого исходного кода, и потребовал вернуть деньги. Выяснение отношений закончилось вызовом полиции.
Я получил документы и обвинения в отношении А.Г. Ему инкриминировалось вымогательство, поскольку он требовал возврата денежных средств, инвестированных в проект и переданных программисту, а также незаконное коммерческое использование чужой компьютерной программы. Прокуратура считала, что эти преступления преследовали получение выгоды, а значит, имело место коммерческое использование. Первая и вторая инстанция признали А.Г. виновным по обоим составам.
Однако в результате кассационной жалобы А.Г. был полностью оправдан. Во-первых, никакого вымогательства не было и не могло быть, поскольку требование ответчика было реальным, а не выдуманным, а значит, должно квалифицироваться как самоуправство, но и оно не было установлено, так как к тому моменту было декриминализовано. Во-вторых, коммерческое использование и получение имущественной выгоды – разные понятия. То есть если человек использует программу для бизнеса (зарабатывает на ней) – это уголовное преступление, а если эта программа используется как средство шантажа, то этого состава преступления нет.
