«В группе риска – пожилые люди, безработные, многодетные семьи, инвалиды, – перечисляет Кадри Таммепуу, исполнительный руководитель Эстонского союза пациентов. – Иногда покупка лекарства может стать непосильной – например, если у человека нет медицинской страховки. Или если у препарата нет разрешения на продажу».
Чаще всего именно на такие препараты объявляется сбор средств для больных.
То есть препарат есть, он показывает неплохие результаты, но до конца его действие еще не
изучено. Или Больничная касса не покрывает стоимость такого лекарства. В Эстонии ежегодно около 50 000 человек получают лечение только от онкологических заболеваний. А ведь есть еще огромный список болячек.
Циничный бизнес
Объясняя высокую стоимость лекарств средствами, вложенными в исследования, фирмы лукавят. Потому что примерно такой же объем финансов, а иногда и больше, они направляют в маркетинг – продвижение препарата на рынок с целью извлечения прибыли от продаж. Например, согласно данным Би-би-си, концерн Pfizer вложил в маркетинг 9,7 млрд евро, тогда как в разработки всего 5,6 млрд евро. У концерна Novartis такие цифры: 12,4 млрд евро на маркетинг и 8,4 млрд на разработки).
Это еще один момент, из-за которого Эстония оказывается в конце списка стран, с которыми производители готовы торговаться – ввиду малых размеров наш рынок им мало интересен. Многие современные препараты, которые теоретически могли бы оказаться весьма полезными пациентам, на местный рынок просто не попадают.
«Крупные концерны не мотивированы к сотрудничеству с Эстонией – покупательная способность и спрос на нашем рынке минимальны», – объясняет Тойво Тянавсуу из фонда «Подаренная жизнь».
Как заверяют независимые специалисты, разработки обходятся намного дешевле декларируемых концернами цифр. Недоходными обществами, не имеющими отношения к концернам, был проведен эксперимент: ученым предложили заняться разработкой лекарств. И подсчитали, во что могут вылиться исследования. Оказалось, что затраты на разработку препаратов редко превышали 100–150 млн евро. И даже если брать какие-то супердорогие исследования, общая стоимость разработки не превышала 500 млн евро. Почему же мы столько платим?
«Очень сложно оценить, справедлива ли цена того или иного лекарства,
– говорит Кадри Таммепуу, исполнительный руководитель Союза пациентов Эстонии. – Естественно, продавец хочет продать препарат дороже, но в данном случае государство должно очень ясно сказать, по какой цене оно купит лекарство».
И тут получаются клещи: производители новейших препаратов являются огромными международными концернами, которые диктуют свои условия. А у маленьких предприятий не хватает денег для развития технологий.
«Маржа концернов выглядит весьма убедительно, и нам, как пациентам, кажется, что тут имеется пространство для снижения цен. Но с чем более крупным производителем лекарств имеем дело, тем сложнее такому крохотному государству, как Эстония, вести переговоры», – подытоживает Кадри Таммепуу.
Перехитрить всех
Путь лекарства на рынок – итог сложных переговоров и торгов. Каждая страна заключает свои контракты и хранит их в секрете, наивно полагая, что уж у нее-то самые выгодные условия. И сравнивать цены в Эстонии с ценами в Европе крайне сложно именно по этой причине. В итоге производители лекарств в курсе всех дел каждой страны, тогда как правительства стран не знают, что происходит у соседа.
«Эстонский союз пациентов участвует в работе Комиссии по лекарствам, которая рекомендует Больничной кассе те или иные препараты для внесения их в список льготных, – добавляет Кадри Таммепуу. – Но для того, чтобы приобретать новейшие препараты по более низким ценам, государствам необходимо наладить сотрудничество и сообща пробовать вести переговоры с производителями. К сожалению, еще не все государства дошли до этой мысли – попробовать снизить цены таким путем».
2/2 
